Роза из клана Коршунов - Страница 48

Не дождавшись объяснений и выслушав неразборчивое ворчание командира, мужчины с трудом доели ужин. Кирх вернулся на печку, словно уже записал это каменное сооружение в свою собственность и успел срастись с ней душой и телом. Владомир принялся придирчиво перебирать сгруженные на лавку вещи, сортируя свои от одежды невурлоков. Посудой в этот раз занимался Лоран, напевая себе в полголоса какую-то песенку. Именно она и заставила девочку тихонько выползти из-за другого бока печи и настороженно прислушаться. Ошибиться было тяжело: эту же песенку напевали гроллины, когда они покидали Постав, только слова тогда показались Карине просто странными. Теперь же они неожиданно пробудили в её памяти недочитанную сагу про мечи и каменных тварей. Безусловно, Лоран пел обычную песенку пограничников, только заменял фривольные стишки отрывками из древней саги на почти забытом языке.

— Так это Вы пели во время поездки? — девочка осмелилась подать голос из своего укрытия. — Хотя нет, тогда голос был грубее и гнусавее. Или у Вас неожиданно появился музыкальный слух, или тогда Вы издевались специально.

— А это имеет значение? — известие о том, что его предшественник не отличался музыкальными способностями, отчего-то порадовало мужчину и расположило к беседе.

— Нет. Просто Вы поёте очень древнюю сагу, которую вряд ли можно найти в обычных песенниках. Мне очень интересно, о чём в ней повествуется.

— Да? — невурлок улыбнулся и ненавязчиво выволок девочку за руку из-за печи. — Это наша национальная песнь, что-то вроде символа. Его не существует в песенниках. Слова этой песни передавались из поколения в поколение в устной форме из-за особенностей языка. Он настолько древний, что уже никто не сможет понять его. Поэтому, барышня, при всём своём желании я просто не в силах приоткрыть вам смысл "Наследия Чибиса".

Прятаться обратно было глупо и не совсем подходяще, поскольку ловкий мужчина уже заслонил своими плечами такой удобный путь бегства. Поэтому Каринария Корсач натянуто улыбнулась и села на скамью возле стола. Она неожиданно подумала, что при таком непутёвом командире и отсутствии такого надёжного хотя бы по виду Люпина, ничего не мешает гроллинам вести себя недостойно и тем более намеренно говорить неправду.

— Вы меня обманываете, Лоран, — как можно спокойнее постаралась ответить ему девочка. — Песня эта, безусловно, редкая, но отнюдь не реликтовая. Её свитки можно достать в библиотеке многих родов, а прочтение, хотя и занимает много времени на расшифровку, возможно при наличии знаний в области древнего языка.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — заметил мужчина с неизменной улыбочкой.

— Это Вы не понимаете сути проблемы. Если не знаете перевода чего-либо, не нужно убеждать других, что этот перевод невозможен. Вы поступаете не красиво.

— А ты совершенно не знаешь правил хорошего тона, — Лоран хохотнул и едва удержался от щелчка девушки по носу. — Потому что постоянно перечишь старшим.

— Я не владею хорошими манерами? — едва подавила возмущение юная Корсач, но быстро справилась с захлестнувшими эмоциями. — А вы считаете себя старшим на каком основании? По происхождению? Званию? Или положению в обществе?

— И по первому, и по второму, и по третьему, — самообладания Лорану тоже было не занимать, мужчина сел на полку возле печи и пристально уставился на собеседницу. — Однако я имел в виду разницу в возрасте, но, если именно она тебе меньше всего важна, то…. Что ты скрываешь, девочка? Ведь что-то даёт тебе повод поддерживать о себе такое высокое мнение, быть такой надменной и самолюбивой после всего случившегося. Ты настолько уверена в себе, что позволяешь себе оставаться вне группы даже при смертельной опасности? Кто-то обещал тебе защиту? Тот, кто стоит за нападениями?

Владомир, изображавший полное углубление в заточку оружия, совсем притих и почти растворился с мебелью, неудачно скрывая за тишиной собственную заинтересованность разговором. От напряжения на лбу юноши выступили капельки пота, он опасался услышать лишнего и при этом настолько хотел приблизиться к ужасной тайне, что даже не замечал, как десять минут подряд точит ножны.

— Не представляю, на что Вы пытаетесь намекать, — Карина боялась даже лишний раз шелохнуться, поэтому просто копировала матушкин тон и позу оскорблённой невинности.

— Может, ты просто маленькая лгунья? — ухмылка невурлока стала такой мягкой и доверительной, что девочке приходилось бороться с желанием расплакаться. — Хочешь перед незнакомыми взрослыми дядями разыграть из себя значимую личность. Хочешь показаться великосветской аристократкой из правящего рода, что может на что-то рассчитывать. Открой глазки, девочка, ты в лучшем случае станешь маленькой и незаметной жёнушкой уездного дворянчика с кучей долгов и мизерным наследством. Ты не будешь командовать вассалами или ведать делами Империи. Ты просто горожанка, которую по чистой случайности препровождают из пункта "А" в пункт "В"…

— Что даёт Вам право меня оскорблять? — наверное, глаза девочки всё-таки покраснели и увлажнились, а плечи невольно дрожали, только голос удавалось пока сдерживать. — Вам не должно быть никакого дела до аристократки или горожанки, которую Вы сопровождаете. И то, кем я стану или не стану в жизни, не имеет никакого отношения к глубине моих познаний в языках.

— А кому нужны твои познания? Подумай, где они пригодятся? Или уже пригодились? К чему вся эта чванливая учёность на пустом месте? Будто от нескольких книжек ты станешь важнее? Ты так думаешь? Ты думаешь, что от этого становишься персоной первой величины?