Роза из клана Коршунов - Страница 67

— Ты все же пришла, моя радость, — голос носителя колокола был грудной и скрипучий, хоть и не шёл в никакое сравнение со знакомым до безумия хохотком из ночных кошмаров. — Господин говорил, что ты прибудешь раньше. Ты опоздала, это непростительно. Как ты посмела сопротивляться Господину? Неужто не понятно, что это бессмысленно? Кто это был? Дорогая-любимая мамочка? Папуля? Может большой добрый старший братец или маленькая беззащитная младшая сестрёнка?

— Нет, — девочка неожиданно поняла, к чему он клонит и её охватил панический страх, от которого она становилась не в меру словоохотливой. — Это было четыре абсолютно чужих мне человека, которые не вызывали во мне добрых чувств. Я просто не желаю ему отдавать кого-либо. Я…

Плащ сжался в жгут и щупальцем рванулся к девочке, сжимая рот до боли и сдёргивая с места на ноги.

— Я не разрешал тебе говорить! — незнакомец сорвался вдруг на крик, лишившись на миг той силы и мощи в образе, что дарила ему холодность и непоколебимость. — Ты должна подчиняться господину, как послушная девочка. Нужно всегда, всегда слушаться господина, он знает истину. Он даёт верным слугам силу, много силы. Он дал мне мантию первосвященника. Он говорит, что во мне есть потенциал, что я могу быть его глазами, могу показывать ему. И я, я показал ему людей, я показал ему город, и город отдался. Господин уже в пути и мы должны прокладывать ему дорогу.

Ткань слегка ослабила хватку и поволокла свою заложницу к мужчине. Девочка неловко перебирала ногами и едва не сходила с ума от ужаса. Здравый смысл и все законы мироздания, что старательно изучались ей в детстве, отказывались подтверждать происходящее. Ткань была тёплой и слегка влажной, словно живая кожа. Сквозь приступы тошноты и паники Каринка остро почувствовала, как маленькая тёплая искра вспыхнула и потухла, а душу поглотила кромешная мгла. Голос, было, собирался торжественно расхохотаться, как зазвучало слабое пение. Пение, заглушающее любые голоса, нескладное, грубоватое с хрипотцой, такое знакомое с детства, сильное. Каринка улыбнулась и оттянула пальцами упрямую ткань.

— А я знаю, кто Вы, — это была не смелость или глупость, что случается часто с маленькими напуганными девочками, это была спокойная и ехидная манера Авераса Корсача, уверенного в себе в любой ситуации. — Я видела Вас во время службы и ещё несколько раз в городе. Вы…. Вы наш звонарь. Не помню имени. Но Вас выгнали из прихода за пьянство или за воровство…

— Я Читающий!

— Да ну, — удивилась Каринка очень естественно, — ты не можешь Читать. Не можешь и не умеешь.

— Я Читающий, — в голосе мужчины была неподдельная гордость и упоение собственной силой. — Господин вначале также не был уверен. Но он получил подтверждение моей верности. Он даровал мне это подтверждение. Я стал его глазами, выжил среди полчищ гнили. И господин говорил со мной. Он сказал: "Ты пробудишь Читающего, ты введёшь Врата мои". Лишь я смог пройти в храм. Я пробудит Читающего в себе. А теперь, господин привёл мне Врата.

Звонарь (теперь-то Каринка не сомневалась, что на нём был изуродованный колокол из пропускного пункта) жёстко схватил девочку за плечи и поставил на стеклянный стол, словно статую.

— Да свершится сила моя, — в этом месте по правилам хорошего романа должен был быть раскат грома, появление положительного героя или явление самого господина, девочка даже задрала голову, чтоб не пропустить действа, но ничего в темноте не рассмотрела. — Но что это за вид. Разве так должны предстать Врата пред моим господином? Я припас поэтому…

Мужчина, видимо, собирался достать что-то с помощью своей дрессированной тканины, но Карине эта идея категорически не понравилась. Она и без его ухищрений едва держалась на скользкой поверхности стола, и ей совсем не хотелось с него упасть. Поэтому когда звонарь повернулся обратно со свёртком, то упёрся жертве в спину: Каринке было страшно прыгать наобум и она решила сползти менее травмоопасным способом. Счастливый обладатель доспехов непочтительно рыкнул и за шкирку попытался поставить её обратно, едва не схлопотав по колоколу.

— Да вы на всю голову больной, — барахтаясь на неустойчивом постаменте, девочка не сразу находила достаточно почтительные выражения и не особенно заботилась об этом. — Врата в душе каждого человека. Свои Вы уже открыли, а от меня отстаньте.

— Молчать. Господин желает получить этот мир, господин жаждет себе прекрасные и чистые Врата, чтоб пройти во плоти и духе своём. А теперь приведи себя в надлежащий вид, — в девочку полетел тот самый свёрток, от чего она чудом не рухнула на ужасные орудия.

Юная Корсач даже не стала интересоваться содержимым, сразу отшвырнула от себя это нечто и встала в излюбленную матушкину позу, крайне располагающую к скандалам:

— Если и так, то с чего Вы решили, что я соглашусь впустить его. Мне мерзко всё, что имеет с ним отношенье. И я уже несколько раз излагала свой категорический отказ.

— А тебя никто и не будет спрашивать, — звонарь не обратил внимания на столь явное пренебрежение к своему подарку и отогнал кнутом ткани темноту от странного мотка железа с торчащей ручкой, напоминающего чем-то рулетку. — Врата сами откроются в близости Читающего, когда великая сила прильётся к нему. Только беда этой проклятой Долины в том, что в ней почти не осталось магии. Разве что магии крови, совсем немного в людских телах. Люди так измельчали, в магическом плане. Вот если ещё вурлоки…

Каринка невольно вздрогнула от этого слова, представив, что где-то в зале стоит клетка набитая отвратительными бледными созданиями.